Архів новин

Угольная отрасль вошла в кризис так же, как другие, — несколько подавленная последствиями глобального финансового кризиса и истощением шахтного фонда. Если в начале девяностых годов насчитывалось 276 шахт, добывавших коксующиеся и энергетические угли, то нынче — 157 (данные Минуглепрома), из них 127 — государственные. Вместе с тем на внутреннем рынке сегодня объем предложения угля превышает спрос более чем в два раза.

Хроническая недостаточность

По сравнению с началом 90-х производственные мощности сократились наполовину, до 90 миллионов тонн твердого топлива. Количество рабочих лав уменьшилось в пять раз. Угледобыча снижалась до конца 2007 года, только в прошлом году благодаря правительственной поддержке отрасль показала плюс в 3,2 миллиона тонн. Но уже осенью кризис ускорил отток шахтерских рук. Достаточно сказать, что за четыре месяца этого года госсектор уже не досчитывается 6 тысяч человек. Фигурально говоря, отрасль страдает от сердечной недостаточности, а лекарства наподобие бюджетного субсидирования или реструктуризации отрасли путем создания единого оптового рынка угля пока не спасают. И не настолько уж наивно правительство, чтобы не видеть за угрозой безработицы сотни тысяч готовых на любое сопротивление граждан.

Ресурсов для своевременных расчетов у шахт не хватает хронически. Даже с Пенсионным и Фондом соцстрахования, о чем свидетельствуют многомиллионные недоимки и то, что среднемесячные доходы госпредприятий отрасли значительно уступают ежемесячному фонду оплаты труда. Чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать баланс текущих доходов и затрат на май (данные Минуглепрома). Доходы от реализации товарной продукции — 820 миллионов гривен (в том числе от реализации энергетического угля на тепловых электростанциях НАК «Энергетическая компания Украины» (далее НАК «ЭКУ») — 603 миллиона. От реализации коксующегося угля — 129 миллионов гривен, от реализации другим потребителям — 89 миллионов, бюджетная поддержка на себестоимость — 452 миллиона гривен. Вместе с тем на зарплату с отчислениями израсходовано 922 миллиона гривен, на оплату электроэнергии — 200 миллионов, на переработку угля — 155, на материалы, топливо и другое — 159, на налоги — 100, на проценты по кредитам — 50 миллионов гривен. Таким образом, дефицит средств отрасли составлял 405 миллионов гривен без ресурса на поддержку инвестиционного развития и крайне ограниченного финансирования мер по охране труда и на технику безопасности. За 4 месяца этого года на эти цели Минуглепром получил половину из запланированных 8,4 миллиона гривен, тем не менее, уже в первом квартале на шахтах произошли 34 аварии и аварийные ситуации, в которых зафиксировано 35 случаев смертельного травматизма.

Сразу скажу, что именно хроническая недостаточность отрасли в течение многих лет является причиной инвестиционной непривлекательности абсолютного большинства государственных шахт и главным побудительным фактором создания единого государственного оператора на рынке в лице ГП «Уголь Украины».

Доля угля в структуре сводного топливно-энергетического баланса страны составляет около 20 процентов. Удельный вес в топливной структуре производства электрической и тепловой энергии отечественными ТЭС — почти 85 процентов.

Хлипкая оптимизация

Никто не знает, как улучшить ситуацию при отсутствии спроса на уголь, а главное — при дефиците денег. Не знает и Премьер-министр Юлия Тимошенко, которая хорошо понимает, что гипотетически возможная остановка сотни шахт поставит государство перед угрозой не только массовой безработицы, но и окончательной разбалансировки государственного бюджета, ведь закрыть шахты означает их содержать. Поэтому ее поручение ГП «Уголь Украины» покупать твердое топливо прежде всего у государственных шахт — это естественная реакция на ситуацию в отрасли, ничего другого не оставалось. По состоянию на 25 мая остатки энергетического угля на складах шахт и обогатительных фабрик Минуглепрома достигли почти 2 миллионов тонн, коксующегося — 238 тысяч тонн.

Недавно попытку разобраться с тем, что происходит с энергетическими дисбалансами, осуществил парламентский Комитет по вопросам промышленной и регуляторной политики. Представитель от Минтопэнерго напомнил, что Координационный совет по вопросам регулирования кризисных ситуаций в угольной промышленности еще 13 ноября минувшего года поручал министерствам и ведомствам создать госрезерв энергетического угля и определиться с объемами, местами его закладывания и финансовыми ресурсами. Не создали. Ибо использовать для этого средства Резервного фонда, как предлагало Минтопэнерго, не позволяет Закон «О Государственном бюджете Украины». Ибо нет денег и у генерирующих станций. Так, сейчас финансовый дефицит теплоэлектростанций компаний НАК «ЭКУ» до конца года оценивается в 5,5 миллиарда гривен. Можно реструктуризировать кредиты оптового рынка электроэнергии и закупить до конца года за средства Госрезерва, как предлагается, 640 тысяч тонн твердого топлива, но все равно дефицит средств для оплаты угля, который закупается тремя генерирующими компаниями (кроме ОАО «Днепрэнерго»), будет составлять более 3 миллиардов гривен. Есть два варианта, как его покрыть, и ни одного, чтобы не залезть в карман населения. Можно поднять ему тарифы на 100 процентов в течение июля—сентября, а можно увеличить дотации из бюджета, снизить стоимость угля и поднять ему тарифы на 50 процентов в течение июля—сентября. Оба варианта свидетельствуют о неудачной оптимизации угледобычи и полной разбалансированности внутреннего рынка угля. Оператор рынка ГП «Уголь Украины» предлагает к реализации в мае 2 миллиона 76 тысяч тонн угля, поднятого на-гора преимущественно госпредприятиями, тогда как спрос на эту продукцию составляет лишь половину этой заявки. Не потому ли, что продавали ТЭСам слишком дорого? Возможно, ибо себестоимость угля на государственных шахтах намного выше, чем на частных, и за него платят 630 гривен за тонну, тогда как за частный — 300.

В январе—апреле нынешнего года импортировано 2 миллиона 16 тысяч тонн коксующегося угля, или 76 процентов от балансово обоснованной потребности в импорте этого ресурса.

Смертоносный демпинг

Предложение коксующегося угля отечественной добычи составляло соответственно 260 тысяч тонн, а металлурги подтвердили спрос только на 60 тысяч тонн.

Очевидно, сложно противостоять и затоваренности, и безденежью, если на внутренний рынок ежемесячно поступает в три раза больше импортной угольной продукции, нежели предусмотрено энергобалансами. Из-за игнорирования металлургами коксующегося угля отечественной добычи наши шахты ежемесячно теряют приблизительно полмиллиарда гривен. В первом квартале, несмотря на профицит на рынке, импортировано 1,25 миллиона тонн. Однако о тарифных ограничениях для импорта в вышеупомянутом парламентском комитете говорили как о пожелании, потому как и не в их это компетенции, и противостоять придется мощному металлургическому лобби. Что-то подобное было летом 2005-го — и тогда металлурги заставляли шахтеров уменьшить цены ввиду падения спроса на металл на мировом рынке. Но сегодняшние цены на коксующийся уголь уже намного ниже себестоимости. Цены на коксующийся уголь упали до уровня 2006 года. (Энергетический с ноября минувшего года стоит 528 гривен за тонну при средней себестоимости в нынешнем 638,5.) По сравнению с докризисным периодом коксующиеся концентраты подешевели едва не в три раза. Но и за отгруженную продукцию с шахтами рассчитываются кое-как, долг за коксующийся уголь по состоянию на 26 мая был 86,3 миллиона гривен, а за энергетический — 653,5 миллиона гривен. Приплюсуем и получим месячный фонд оплаты труда в госсекторе угольной отрасли. Почему металлурги отказываются от продукции отечественных горняков? Говорят, что она якобы хуже импортной. При высоком уровне затрат, которые обеспечивают надлежащую степень спекания, донбасские угли содержат 2,8 процента серы, а их минеральная составляющая грешит окислами металлов, которые снижают термостойкость кокса. На самом деле — импортный уголь дешевле. Поэтому выгоднее разгрузить профицитный российский рынок, нежели свой собственный. Такое мнение выражает председатель Комитета по вопросам промышленной и регуляторной политики и на это не слышит возражений.

А по твердому убеждению Минуглепрома, металлургические предприятия нарушили условия Меморандума о взаимопонимании между правительством и предприятиями ГМК от 10.11.2008 года относительно: а) объемов закупки коксующегося угля; б) текущей его оплаты; в) погашения накопленных долгов за уже потребленный коксующийся уголь.

Министр экономики Богдан Данилишин (из ответа на запрос Комитета по вопросам экономической и регуляторной политики о ситуации в угольной отрасли):

«Хозяйственные связи между государственным предприятием «Уголь Украины» и НАК «ЭКУ» в 2007 и 2008 годах строились согласно прогнозным балансам электроэнергии, топлива, и затрат генерирующих компаний ТЭС на 2007 и 2008 годы... Например, согласно прогнозному балансу на 2008 год общая годовая потребность в энергетическом угле составляла 35605 тысяч тонн, из них 18745 тысяч тонн должно было быть поставлено с угледобывающих предприятий, подчиненных Минуглепрому. Остальной уголь (16860 тысяч тонн) закупался из других источников, в первую очередь у отечественных угольных предприятий негосударственной формы собственности и за счет импорта».

Теперь о том, чего Богдан Данилишин не дописал. Отказ Совета оптового рынка угольной продукции предоставить частным шахтам квоту в 300 тысяч тонн на июнь уже послужил причиной отказа ряда негосударственных электростанций покупать уголь через оператора «Уголь Украины». А это может повлечь за собой самовоспламенение на угольных складах и использование электроэнергии, мягко говоря, не по назначению — в политических целях. Очевидно, это следствие приватизационного кризиса, торможения реформы государственной собственности в угольном секторе, что провоцирует и его запущенность, и взаимное недоверие разных политических сил друг к другу, и фискальные и политические интересы национального капитала, и коррумпированная зависимость от него чиновничества. И к этому приложили руку не только сегодняшние, но и вчерашние правительства. Следует признать, что схема оптового рынка угля с единым оператором нуждается в дальнейшем усовершенствовании, поскольку не защищена от рисков падения спроса на твердое топливо, потребление электроэнергии и от политических влияний. В конце концов, и угольщикам, и энергетикам необходимо осознать, что они будут выплывать из кризиса в одной лодке, тянущей за собой страну.